«Несущая свет» и апокалипсис по-русски

Видеозапись

22 декабря в ВШЭ состоялся традиционный рождественский киносеминар, организованный Лабораторией экономико-социологических исследований (ЛЭСИ) ВШЭ. Фильм Андрея Звягинцева «Елена» стал поводом обсудить, что же скрывается «за фасадом классовой борьбы».

Вадим Радаев

Выбор данного фильма именно для такой дискуссии вполне понятен. Дело не только и не столько в том, что «Елена» получила специальный приз Каннского фестиваля в номинации «Особый взгляд» и стала лучшим фильмом 2011 года по версии российской Гильдии киноведов и кинокритиков. По словам первого проректора ВШЭ и заведующего ЛЭСИ Вадима Радаева, из фильмов, вышедших на экраны в уходящем году, для обсуждения «и взять-то было больше нечего». Интереса к «Елене» добавило и то, что режиссер картины «после ряда эстетских фильмов вдруг снял актуальное кино». «Фильм очень схематичен, – отметил Вадим Радаев. – Для самой кинокартины это плохо, а для ее обсуждения – очень удобно. Конечно, фильм содержит какие-то метафоры, но они довольно прозрачные для Звягинцева, хотя белую лошадь он все-таки не удержался и вставил».

Незамысловатый сюжет, «сто пятая история про то, как женщина «пришила» богатенького мужа из-за денег», позволила поговорить о процессах и явлениях, которые нельзя так просто объяснить «классовым противостоянием» и которые «не укладываются в стандартные учебники по социальной стратификации». Почему, например, в последние годы среди представителей среднего класса столь расхожей стала фраза «Пора «сваливать» из России»?

Исследования ведущих экономистов посткоммунистических государств (в частности,  Екатерины Журавской) показали, что реформы привели к улучшению жизни людей по базовым показателям, но при этом не повысили, а даже снизили общий уровень счастья населения. «Социологи тоже отмечают, – продолжил Вадим Радаев, – устойчивое расхождение между растущими экономическими показателями и социальным самочувствием, которое совсем не улучшается. Напряжение, нервозность, протестные настроения в обществе можно определить как ожидания русского бунта, который, как известно, бессмыслен и беспощаден. При этом героиня фильма, олицетворяющая бунт низов против власти, – вполне благообразная скромная женщина, медицинский работник, чье человеческое и профессиональное призвание – спасать жизни людей. Кстати, само имя Елена в переводе с греческого языка означает «несущая свет».

С точки зрения профессора Радаева, убийство, совершенное Еленой, невозможно объяснить просто желанием получить деньги мужа и помочь своему сыну и его семье. Гораздо логичнее представить это преступление как попытку собственного самоутверждения через свержение власти, которой она безропотно подчинялась в течение долгих лет. Фраза Владимира, мужа Елены, «Я живу с тобой, а не с твоими родственниками» вскрывает не просто типичный семейный конфликт, а хроническую неспособность обоих героев к коммуникации.

«Для меня главное в этом сюжете заключается не в том, что женщина убила мужа, и не то, почему она это сделала, – подчеркнул Вадим Радаев. – Очень важно, как она это сделала. Насилие оказалось не последним средством борьбы, когда все другие способы испробованы и исчерпаны. Убийство стало первым средством, первым осмысленным деянием Елены – без страха, без раскаяния, без внутренней борьбы. Она убивает органично, подмешивая «Виагру» в лекарства так же спокойно, как делала до этого свежевыжатый сок. Почему?»

Возможно потому, предположил Вадим Радаев, что между ее желанием и действием нет никакого барьера, зазора. Человек отличается от животного, кроме всего прочего и тем, что между его желанием и действием существуют искусственные конструкты, мешающие ему действовать, не раздумывая. Это – культура: моральные и этические нормы и предписания, которые ограничивают наши желания.

Противостояние неуверенных в себе героев фильма перекликается с социальной атмосферой, существующей сейчас в российском обществе. Власть вроде бы крепка, но нервничает, опасаясь при этом вовсе не Болотной площади или Проспекта Сахарова, а внезапных вспышек гнева наподобие той, что случилась в декабре 2010-го на Манежной.

«Насилие в «грозные» девяностые годы было организовано и утилитарно, – полагает Вадим Радаев. – А вот насилие двухтысячных бессмысленно, оно не имеет программы и целей. И даже деньги здесь не столь важны». Кстати, впервые такая «линия» насилия была выведена еще в «Брате»-1, а во второй части фильма она была превращена в обыденность и даже в нечто почти позитивное. Между тем, «отморозок», говорящий о том, что сила в правде, гораздо опаснее самого безжалостного, но расчетливого бандита.

В «Елене» есть эпизод с дракой, разворачивающейся в «неблагополучном» московском Бирюлево. Этот эпизод Вадим Радаев считает символическим указанием на то, где и как происходит накопление бессмысленного напряжения, той негативной энергии, которая ищет разрядки. Эта энергия возникает не из политической борьбы или гражданского протеста, а из социальной и политической апатии, которая представляет реальную угрозу обществу. «Энергия толпы может повернуть в любую сторону, – добавил Вадим Радаев, – но куда бы она ни повернулась, она может реализоваться только в разрушении, потому что созидание требует усилий, требует осмысленной программы и не приносит быстрых результатов».

Завершая свое выступление, руководитель ЛЭСИ напомнил участникам семинара о том, что фильм «Елена» изначально планировался западными продюсерами как апокалиптическое кино по-русски, и этот заказ был «блестяще выполнен». «Финал картины свидетельствует о том, что старая власть сметена той новой властью, которая ни на что, кроме разрушения, не способна, – подчеркнул Вадим Радаев. – Ничто принципиально не изменилось, новые ресурсы будут в скором времени проедены, и все вернется к исходному состоянию. Фасад дома, в котором устраиваются новые хозяева, тот же, а порядок разрушен. Апокалипсис по-русски свершился».

Заместитель декана факультета прикладной политологии ВШЭ Сергей Медведев* свой комментарий начал с комплимента в адрес режиссера картины: «Невероятно красивый фильм, действие которого проходит в реальном социологическом поле, не выходит за рамки притчевой структуры и остается очень мифологичным. Звягинцев в каждом фильме работает с эстетикой мифа. Он их сам творит и сам разрушает. И если разобраться, то фильм «Елена» – это хорошее антирусское кино».

В нем деконструированы несколько основополагающих мифов: миф о русской женщине-матери, мягкой и всепрощающей (она становится убийцей); миф об особой русской душевности (за ней скрывается онтологическая пустота и зло); миф о простых людях, о достойной бедности; миф о неправедности богатства, который в структуре фильма и сценария разбивается с этической точки зрения.

Но кроме разрушения традиционных мифов, Андрей Звягинцев, по мнению Сергея Медведева*, воспроизводит миф о «грядущем хаме», сформулированный Дмитрием Мережковским еще в начале ХХ века. «В нынешнем дискурсе его следует назвать мифом о быдле, – пояснил Сергей Медведев*. – Пожалуй, это главное: фильм – о неизбежности прихода и победы быдла. Я совершенно не боюсь этого слова, оно сейчас все больше легитимизируется, потому что это не классовое, а некое социокультурное понятие. Более того, это некая осознанная жизненная позиция – иждивенческая и «прописанная» в патерналистском обществе и структуре нашего государства. Быдло – неотъемлемая часть российской истории, которая иногда становится критической массой, лишенной собственности и уважения к собственности и праву, которая действует по коду насилия в определенные исторические моменты».

Быдло, оправдывающее собственное насилие принципами социальной справедливости и шариковской логикой всеобщего равенства, предстает в фильме со всеми своими атрибутами – пиво, чипсы, телевизор-быдлоящик. «А самое, может быть, важное, что говорит фильм о быдле, – подчеркнул Сергей Медведев*, – это витальность быдла, его бóльшая способность к деторождению и бóльшая способность к насилию и агрессии».

Виталий Куренной

Заведующий отделением культурологии ВШЭ Виталий Куренной после краткого анализа художественных приемов и особенностей фильма рассказал о теории габитуса знаменитого социолога Пьера Бурдье, который ввел этот термин как более тонкий инструмент анализа классовости. Габитус – система прочных приобретенных предрасположенностей (dispositions) и принципов, которые порождают и организуют практики и представления и которые объективно приспособлены для достижения определенных результатов, но не предполагают сознательной нацеленности на эти результаты и не требуют особого мастерства. Габитус порождается средой, «классом условий существования», это результат индивидуальной истории и социального опыта индивида. Таким образом, габитус – это принцип практик индивида, который зависит от его социальной траектории.

Виталий Куренной считает, что режиссер Звягинцев последовательно и очень конкретно выстраивает в фильме несколько различных габитусов. «Молодые люди в фильме проявляют свою энергию различным образом, – заметил он, – в благополучном квартале Москвы они играют в футбол, а в Бирюлево – участвуют в другом «спортивном состязании» со стволами и заточками. В фильме есть габитус медсестры, успешного бизнесмена с его самодисциплиной и жизнью по рациональным правилам».

Особое внимание Виталий Куренной уделил теме женской власти в картине. «Я уверен, – подчеркнул он, – что в основе фильма лежит очень архаичная и мощная философия жизни, философия великой матери: только сама жизнь, ее плодородность имеют значение, а биологическая основа жизни и является тем субстратом, который торжествует над дисциплиной, организованностью, бюрократией. Елена смотрит телепередачи про воссоединение семей, поддерживает сына, который предпочитает безответственно плодиться. Она радуется, когда невестка говорит, что опять беременна, а ее муж Владимир готов распорядиться всем своим состоянием в пользу дочери, которая не хочет иметь детей».

«Думаю, что в фильме не все так очевидно, как нам кажется, – подытожил Виталий Куренной. – Фильм «Елена» не только про апокалипсис, но и про архаичные, но понятные вещи, связанные с биологией».

 

Валентина Грузинцева, Новостная служба портала ВШЭ

 

* Сергей Медведев включен Минюстом в список физлиц, выполняющих функции иностранного агента.