Стать гражданами

22 сентября состоялся семинар Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ГУ-ВШЭ на тему «Мир труда и гражданское общество».

Директор Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора Ирина Мерсиянова открыла семинар и представила докладчика, доцента кафедры теории и практики государственного управления ГУ-ВШЭ Павла Кудюкина. Свое выступление он начал с утверждения о том, что хотя мировая и отечественная наука давно изучает мир труда и много внимания уделяет вопросам гражданского общества, все же проводится на удивление мало исследований, которые сочетали бы обе эти тематики. «Развитие гражданского общества в России связано с перспективами развития мира труда, — сказал он, — так же как это происходило в свое время в развитых странах Запада. Однако мы живем в совсем другую эпоху, а значит, мы не смогли бы, даже если б захотели, повторить пути других стран».

Обращаясь к истории западноевропейских государств и США, г-н Кудюкин напоминает, что гражданское общество не только взращивалось, но и «взрывообразно расширялось в жерле европейских революций». «Люди, не включенные еще в гражданское общество, являли собой пример сегментированных сообществ, то есть жили в структурах традиционного общества — это и сельские общества в деревнях, и гильдейские цеховые объединения в городах, и нарождавшийся пролетариат. Все эти люди составляли своего рода «социальное гетто», распыленное, неорганизованное, исключенное из социальной жизни, выступающее в лучшем случае объектом социального сочувствия, или же опасений. Для раннего рабочего движения, — отметил Павел Кудюкин, — характерен легкий привкус мещанства, но именно в нем зреет зародыш нового общества, которое отринет общество старое». Самоорганизация «мира труда» протекала медленно и мучительно, но именно благодаря развитию «мира труда» состоялся переход гражданского общества от элитарного к массовому, считает он.

По его словам, к началу Первой мировой войны «социальные гетто» приобретают более четкую структуру. «И кроме того проявляет недюжинный интерес к просвещению, — добавил Кудюкин. — Так, рабочие табачники сидели себе, скручивали сигары и решили скинуться и освободить одного рабочего, чтобы пока они трудятся, он им книжки читал. Не развлеченья ради, но обученья для». И только после второй войны, гражданское общество, считает докладчик, «по составу своих организаций и активистов, видам деятельности становится действительно массовым, включает в себя всю социально-активную часть населения, независимо от профессиональной принадлежности, давая возможность каждому, кто обладает темпераментом, кому есть что сказать, поделиться этим с другими».

Проводя параллели между историями развития Европы и России, Кудюкин отметил, что «мы общество иное, мы вступили в период капитализации, будучи гораздо более современным обществом, чем развитые страны Запада. Уродливая модернизация, проведенная коммунистами, позволила нам вступить в период развития капитализма, будучи обществом с массовым образованием, с приличным уровнем потребления». Вместе с тем, считает Кудюкин, «советское общество оставило нам в наследство формальные структуры, которые имитируют структуры развитого мира, но имеют совсем иную природу». «Еще одним наследием социализма, — сказал он, — стала удивительная атомизация нашего общества. Когда треснул обруч коллективизма, рассыпалось и наше общество».

Говоря о современной России, автор доклада отметил, что в стране не оказалось того социального гетто, которое побуждало европейский и американский пролетариат к действию. «В 90-е годы мы вступили с самым высоким в мире уровнем наемных рабочих, охваченных членством в профсоюзах, — сказал он. — Да только членство это было и остается формальным. Люди приписывались к системе Федерации независимых профсоюзов России, как в свое время крепостные к заводам».

Кудюкин назвал и другие факторы современной российской действительности, препятствующие развитию гражданского общества. «Мы воспроизводим и расширяем различные формы личной зависимости, — сказал он. — В сфере труда это чрезвычайно широкая распространенность неформальных отношений, построенных по принципу "ты не качаешь права — вот тебе конфетка". И действительно, с учетом системы оплаты труда в нашей стране, работник крайне зависим от работодателя. Мы попадаем в заколдованный круг: традиция неформальных отношений мешает развитию гражданского общества и профсоюзного движения, и в то же время именно неразвитость реальных профсоюзов порождает господство неформальных отношений и зависимое положение работника».

По мнению Павла Кудюкина, с развитием современных форм рабочего движения открываются перспективы развития гражданского общества в России. В качестве примера он привел опыт Польши и польской «Солидарности», выстроивших свой путь преодоления коммунизма благодаря развитию структур гражданского общества.

Во время дискуссии на семинаре главный научный сотрудник Института социологии Российской академии наук (РАН) Лариса Никовская, в отличие от автора доклада, не столь оптимистично оценила деятельность польского движения, по ее мнению, итоги «Солидарности» оказались плачевны: Лех Валенса открестился от нее, и сегодня это движение возглавили консервативные силы. От глыбы, которая когда-то разнесла коммунизм, не осталось почти ничего. Впрочем, докладчик не согласился с этим утверждением, отметив, что опыт мировых революций показывает, что существует разница между фактическими последствиями и ожидаемыми результатами подобных общественных процессов, но, как бы то ни было, польская «Солидарность» выполнила свою задачу, и современная Польша является более солидарным обществом, чем Россия.

Также участники обсуждали взаимосвязи сословного и гражданского обществ. Анастасия Туманова, ведущий научный сотрудник Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора ГУ-ВШЭ, обратила внимание коллег на то, что гражданское общество не противостояло элитарному, а выросло из него: «В России первые профессиональные организации, организации приказчиков, ремесленников, заимствовали многие формы элитарных организаций; у них были свои клубы, они формировались как организации защиты интересов». Анастасия Туманова также отметила, что «западные коллеги полагают общину антитезой гражданского общества». Павел Кудюкин высказал свое мнение о соотношении модерновых и традиционных структур: «Община по определению принудительна, а кооператив доброволен. В обе структуры могли входить одни и те же люди. Но одно явление — архаика, другое — модерн. И все же и в России, и на Западе формы гражданского общества вырастали из традиционных структур, преобразовывая и переваривая их. И здесь возникает проблема свободы в обществе. Ведь свобода рождается как привилегия, но когда она появляется хоть у кого-то, другие обретают стимул тоже за нее бороться. И с этой точки зрения, элитарные структуры, безусловно, сыграли свою позитивную роль».

Галина Бодренкова, президент Российского центра развития добровольчества, и Артур Атаев, старший научный сотрудник кафедры российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова, спросили о том, что именно докладчик понимает под гражданским обществом. В ответ Кудюкин отметил, что, по его мнению, это «вся совокупность независимых от государства форм самодеятельности, самоорганизации и гражданских инициатив». Что же касается общественного договора, то Павел Кудюкин склонен поддержать идею известного российского экономиста Александра Аузана о том, что помимо понятия общественного договора (социального контракта) существует понятие системы подразумеваемых взаимодействий. В России суть этой негласной системы выражена народной мудростью позднесоветских лет: «Они делают вид, что платят, мы делаем вид, что работаем».

Также Кудюкин отметил, что работающие в России компании, где заметна профсоюзная активность, — это предприятия с иностранным капиталом. «Ведь их долго воспитывало свое рабочее движение, быть может, поэтому они цивилизованно общаются со своими профсоюзами, хотя тоже не без проблем», считает он. Среди «обнадеживающих» Кудюкин упомянул транспортные отрасли, в которых действуют профсоюзы моряков, докеров, диспетчеров, а также профсоюз горняков, который «сумел пережить непростое время перестройки».

Говоря о перспективах развития гражданского общества в России, участники семинара, в частности представительница редакции сайта «Открытая экономика» Ирина Ильинская, не оставили без внимания и проблему свободы средств массовой информации. Отвечая на их вопросы, Кудюкин заметил, что в России «ситуация вполне латиноамериканская: большая аудитория — большой контроль, маленькая организация — маленький контроль». «Из истории авторитарных режимов Латинской Америки мы помним, что, например, студенты могли издавать журналы сколь угодно радикальной направленности, в то время как крупные издания, радио и телевидение подвергались жесткому контролю, — сказал он. — Примерно так же обстоят дела и в России. Однако современное гражданское общество способно использовать не существовавшие раньше возможности, прежде всего Интернет, который становится не только распространителем информации, но и ее создателем».

С особым мнением по основной теме семинара выступила главный научный сотрудник Института социологии Российской академии наук (РАН) Лариса Никовская, которая задалась вопросом, а можно ли надеяться, что «мир труда» является фактором формирования гражданского общества в России? «Если покопаться в сознании россиянина, — отметила она, — то выяснится, что профсоюз для него это нечто, связанное с путевками, льготами, добавками, это некие общественные фонды потребления, которые выродились в общественную халяву, рухнувшую в 90-е годы. Профсоюзы лишились своей исконной функции — защищать интересы рабочих, — в итоге никакого традиционного понимания профсоюза и развития профсоюзов именно в их исконном смысле в России нет и быть не может. Оно утеряно навсегда».

Подводя итоги семинара, Павел Кудюкин согласился с коллегой в том, что в настоящее время наблюдается кризис традиционных механизмов общественной солидарности в стране. Однако системная модернизация российского общества предполагает возрождение промышленности и вместе с ней (по идее) появление или воссоздание рабочего движения, а это, в свою очередь, позволяет надеяться, что развитие гражданского самосознания будет идти быстрее.

Фото Ивана Морякова