7 января скончался Алексей Леонардович Головков

Ушел Алексей Головков. Эта утрата особенно болезненна для тех, кто вместе с ним стоял у руля российской экономической политики 90-х годов — во время Гайдара и после.

Люди, которые работали в то время, были талантливы и готовы к действию — даже в условиях, когда это действие не было "застраховано" мнениями начальства и общественности. И негромкий Головков, безусловно, входил в круг ключевых реформаторов: для любой реформы мало теории и убеждений — нужны технологии реализации ее внутри власти, воздействия на людей. Алексей Леонардович, в силу своих организационных и коммуникационных способностей, стал одним из главных в стане либералов специалистов по таким технологиям — своего рода организационным гуру реформаторов.

На дороге политтехнолога легко потерять смысл того, ради чего ты взялся за это дело. По моему впечатлению, Головков не потерял ни убеждений, ни ясного видения конечной цели — демократической России, с эффективно работающей рыночной экономикой.

Мы (Лев Якобсон, Андрей Клименко и я) стали тесно работать с Алексеем Леонардовичем только в середине 2000-х годов, когда он вернулся в аппарат Правительства, а ВШЭ выступила с проектами локального повышения эффективности исполнительной власти — административными регламентами и показателями деятельности ведомств. Цель была — реализовать хотя бы некоторые элементы задуманной еще в начале десятилетия административной реформы. Головков стал одним из немногих высокопоставленых чиновников, кто не просто проявил интерес, но реально увлекся этими сложнейшими для реализации проблемами.

Я запомнил Алексея Леонардовича как блестящего чиновника — и в то же время человека абсолютно не чиновного. Он пользовался иерархией, но он в ней не жил. В общении с коллегами для него не существовало должностей, существовали только аргументы. В то же время Головков прекрасно знал, как обходиться с начальством, и умело пользовался законами бюрократического мира.

Обидно, что уходят люди, желающие и могущие работать, полные новых возможностей. Алексей мог прожить еще 20, 30 деятельных лет, но жизнь отвела ему только 53. Единственно, что утешает — он успел много и он успел рано.

Долгая ему память.

Я. Кузьминов, 10 января